CAMINITO
ТАНЦЕВАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА
Мария и Карлос Риварола. Длинный путь вместе
Мария и Карлос Риварола
Длинный путь вместе
В гостиной семейства Риварола — необычный предмет мебели. «Это алтарь», — поясняет Карлос, предлагая тем самым журналисту неожиданную тему — буддизм. «Это философия, которая помогает не совершать одних и тех же ошибок, — уверяет он. — А также воспринимать окружающий мир как его же отражение, порожденное человеком. С его помощью создается субъективное представление об этом мире». Далее, в разговоре о работе Карлоса в качестве режиссера и хореографа, вновь всплыла тема индусской религии: «Мне это очень помогло выработать мотивацию танцовщика и в более широком смысле — извлечь достоинства из недостатков». Сама атмосфера района в самой фешенебельной части Мартинес, начиная с умиротворяющего пейзажа с апельсиновыми деревьями, способствует мистическим настроениям. Появляется кофе, и темы разговора начинают вращаться, делать сакады и ганчо.
«В антракте в Tango Argentino люди пытались танцевать танго в фойе, и после представления ждали нас, чтобы сказать, что хотят научиться танцевать танго.» (Мария)
Как вы стали танцевальной парой?
К: Мы случайно познакомились в балете Нелиды и Нельсона. Потом были мюзиклы на телевидении, а в 1976 мы познакомились с группой танцоров, с которыми основали сообщество. Нас было 3 пары, и мы начали выступать в разных кабаре Центра. Мы должны были выбрать пару солистов для танго, и, так как мы были самыми юными и с лучшими фигурами, мы начали танцевать вместе.
M: В результате мы успешно продолжаем танцевать, даже и сейчас. Ничего не планировалось, но все вышло так хорошо, что казалось продуманным заранее. Кроме того, эта работа отличалась от того, что мы делали раньше. В то время было больше возможностей участвовать в мюзиклах, чем танцевать танго.
Когда вы упомянули 1976 год, я вспомнил о военной диктатуре. Какой была атмосфера ночей Буэнос-Айреса в это время?
К: В целом стало собираться меньше публики. По этой причине во многих местах перестали нанимать музыкантов. Мы от этого очень страдали…
M: Нас задерживали на улицах для выяснения личности. Меня чаще, чем его, из-за яркого макияжа и одежды, которая для той эпохи была скандальной, хотя я всегда одевалась сдержанно. Допросив, нас отпускали, но все равно это было неприятно. Полицейские не понимали, что мы делаем на улице в такое позднее время. Дело в том, что обычно мы работали не в одном месте за ночь, и нам приходилось ездить по городу, или надо было немного отдохнуть и перехватить чего-нибудь в баре.
И в связи с профессиональной деятельностью, и благодаря культуре в целом, вы знакомы и с другими танцами. Что делает танго таким особенным?
M: То, что более всего в нем притягивает, и то, что сложнее всего, — всегда сохранять объятие.
К: Меня также привлекают возможности, которые оно дает для импровизации. Танго дает тебе возможность выразить то, что ты чувствуешь в каждое мгновение.
Длинный путь вместе
В гостиной семейства Риварола — необычный предмет мебели. «Это алтарь», — поясняет Карлос, предлагая тем самым журналисту неожиданную тему — буддизм. «Это философия, которая помогает не совершать одних и тех же ошибок, — уверяет он. — А также воспринимать окружающий мир как его же отражение, порожденное человеком. С его помощью создается субъективное представление об этом мире». Далее, в разговоре о работе Карлоса в качестве режиссера и хореографа, вновь всплыла тема индусской религии: «Мне это очень помогло выработать мотивацию танцовщика и в более широком смысле — извлечь достоинства из недостатков». Сама атмосфера района в самой фешенебельной части Мартинес, начиная с умиротворяющего пейзажа с апельсиновыми деревьями, способствует мистическим настроениям. Появляется кофе, и темы разговора начинают вращаться, делать сакады и ганчо.
«В антракте в Tango Argentino люди пытались танцевать танго в фойе, и после представления ждали нас, чтобы сказать, что хотят научиться танцевать танго.» (Мария)
Как вы стали танцевальной парой?
К: Мы случайно познакомились в балете Нелиды и Нельсона. Потом были мюзиклы на телевидении, а в 1976 мы познакомились с группой танцоров, с которыми основали сообщество. Нас было 3 пары, и мы начали выступать в разных кабаре Центра. Мы должны были выбрать пару солистов для танго, и, так как мы были самыми юными и с лучшими фигурами, мы начали танцевать вместе.
M: В результате мы успешно продолжаем танцевать, даже и сейчас. Ничего не планировалось, но все вышло так хорошо, что казалось продуманным заранее. Кроме того, эта работа отличалась от того, что мы делали раньше. В то время было больше возможностей участвовать в мюзиклах, чем танцевать танго.
Когда вы упомянули 1976 год, я вспомнил о военной диктатуре. Какой была атмосфера ночей Буэнос-Айреса в это время?
К: В целом стало собираться меньше публики. По этой причине во многих местах перестали нанимать музыкантов. Мы от этого очень страдали…
M: Нас задерживали на улицах для выяснения личности. Меня чаще, чем его, из-за яркого макияжа и одежды, которая для той эпохи была скандальной, хотя я всегда одевалась сдержанно. Допросив, нас отпускали, но все равно это было неприятно. Полицейские не понимали, что мы делаем на улице в такое позднее время. Дело в том, что обычно мы работали не в одном месте за ночь, и нам приходилось ездить по городу, или надо было немного отдохнуть и перехватить чего-нибудь в баре.
И в связи с профессиональной деятельностью, и благодаря культуре в целом, вы знакомы и с другими танцами. Что делает танго таким особенным?
M: То, что более всего в нем притягивает, и то, что сложнее всего, — всегда сохранять объятие.
К: Меня также привлекают возможности, которые оно дает для импровизации. Танго дает тебе возможность выразить то, что ты чувствуешь в каждое мгновение.
Помимо того, что это работа — почему вы даете уроки?
M: Мы начали давать уроки по просьбам людей. На Бродвее, в антракте в Tango Argentino люди пытались танцевать танго в фойе, и после представления ждали нас, чтобы сказать, что хотят научиться танцевать танго. Это что-то невероятное, потому что, если приходишь смотреть фламенко, не пускаешься в пляс в антракте и не ждешь артистов, чтобы попросить об уроках.
К: На самом деле 80% профессиональных танцоров больше времени тратят на уроки, чем на выступления на сцене. Спектаклей на всех не хватает, и приходится шевелиться. И потом, нужно выражать то, что мы чувствуем, не только на сцене, но и на уроке.
M: В конце концов, на уроке мы все учимся, потому что, когда я стараюсь объяснить, как делаю шаг, снова о нем думаю и часто себя правлю. Это как вращаться по кругу, в котором ты сама — точка отсчета.
К настоящему времени вы, наверное, добились немалых успехов в преподавании.
К: У нас есть ученики и бывшие ученики, которые принимают нас с распростертыми объятиями во всех частях света. Эта любовь дает новые силы. Например, в Японию мы ездим дважды в год уже 24 года. Это невероятно, какое количество людей нас там ценит.
Почему японцам так нравится танго?
M: Вообще у аргентинцев существует ошибочное мнение, что всем японцам нравится танго. Процент японцев, которым нравится танго, не так высок, но, так как их 120 миллионов, конечное число получается большое. Они говорят, что во время Второй мировой войны по радио играло много танго, так как это была музыка страны, сохраняющей нейтралитет. С тех пор многие коллекционеры начали интересоваться танго.
К: Другой фактор — то обстоятельство, что японцы гораздо больше похожи на аргентинцев, чем это кажется на первый взгляд. Японцы забавные, любят погулять, выпить, поговорить, они озорные и общительные. Сначала они застенчивы, но когда раскрываются — оказывается, что они очень чувствительны. Больше того: традиционная японская музыка — энка — по меланхоличной тональности очень похожа на танго.
M: Их поведение очень четко организовано, ведь их так много на таком небольшом пространстве. Все должно быть очень четко организовано, и невозможно не соблюдать правила дорожного движения, к примеру. По той же причине их очень привлекает наш образ жизни, в котором мало порядка. Мы безмерно благодарны Японии, ведь японцы обращаются с нами так, будто мы члены их семей, и помогают нам в самые тяжелые моменты.
В 1970-80-е вы много работали на телевидении. Как по-вашему, почему на аргентинском телевидении не так много танго?
M: Не знаю, это непонятно. Английские тангерос мечтают приехать в Буэнос-Айрес, думая, что увидят по телевизору много танго, и бывают разочарованы, не найдя почти ничего.
К: Думаю, здесь сказывается тот факт, что телевизионная продукция производится уже не телеканалами, а продюсерскими компаниями, и они не видят возможностей для бизнеса в танго — а они есть. Хороший мюзикл с английскими субтитрами для экспорта в Европу или Азию мог бы хорошо окупиться, но тут нужен импресарио, который пойдет на риск.
M: Мы начали давать уроки по просьбам людей. На Бродвее, в антракте в Tango Argentino люди пытались танцевать танго в фойе, и после представления ждали нас, чтобы сказать, что хотят научиться танцевать танго. Это что-то невероятное, потому что, если приходишь смотреть фламенко, не пускаешься в пляс в антракте и не ждешь артистов, чтобы попросить об уроках.
К: На самом деле 80% профессиональных танцоров больше времени тратят на уроки, чем на выступления на сцене. Спектаклей на всех не хватает, и приходится шевелиться. И потом, нужно выражать то, что мы чувствуем, не только на сцене, но и на уроке.
M: В конце концов, на уроке мы все учимся, потому что, когда я стараюсь объяснить, как делаю шаг, снова о нем думаю и часто себя правлю. Это как вращаться по кругу, в котором ты сама — точка отсчета.
К настоящему времени вы, наверное, добились немалых успехов в преподавании.
К: У нас есть ученики и бывшие ученики, которые принимают нас с распростертыми объятиями во всех частях света. Эта любовь дает новые силы. Например, в Японию мы ездим дважды в год уже 24 года. Это невероятно, какое количество людей нас там ценит.
Почему японцам так нравится танго?
M: Вообще у аргентинцев существует ошибочное мнение, что всем японцам нравится танго. Процент японцев, которым нравится танго, не так высок, но, так как их 120 миллионов, конечное число получается большое. Они говорят, что во время Второй мировой войны по радио играло много танго, так как это была музыка страны, сохраняющей нейтралитет. С тех пор многие коллекционеры начали интересоваться танго.
К: Другой фактор — то обстоятельство, что японцы гораздо больше похожи на аргентинцев, чем это кажется на первый взгляд. Японцы забавные, любят погулять, выпить, поговорить, они озорные и общительные. Сначала они застенчивы, но когда раскрываются — оказывается, что они очень чувствительны. Больше того: традиционная японская музыка — энка — по меланхоличной тональности очень похожа на танго.
M: Их поведение очень четко организовано, ведь их так много на таком небольшом пространстве. Все должно быть очень четко организовано, и невозможно не соблюдать правила дорожного движения, к примеру. По той же причине их очень привлекает наш образ жизни, в котором мало порядка. Мы безмерно благодарны Японии, ведь японцы обращаются с нами так, будто мы члены их семей, и помогают нам в самые тяжелые моменты.
В 1970-80-е вы много работали на телевидении. Как по-вашему, почему на аргентинском телевидении не так много танго?
M: Не знаю, это непонятно. Английские тангерос мечтают приехать в Буэнос-Айрес, думая, что увидят по телевизору много танго, и бывают разочарованы, не найдя почти ничего.
К: Думаю, здесь сказывается тот факт, что телевизионная продукция производится уже не телеканалами, а продюсерскими компаниями, и они не видят возможностей для бизнеса в танго — а они есть. Хороший мюзикл с английскими субтитрами для экспорта в Европу или Азию мог бы хорошо окупиться, но тут нужен импресарио, который пойдет на риск.
Вы оба — члены Национальной Академии Танца и занимаете важные посты в Ассоциации Танцоров Танго. Каковы основные трудности, с которыми сталкиваются тангерос, пытаясь организовать сообщество?
К: Нам, танцорам, трудно заниматься организаторской деятельностью. У национальной Академии Танго есть Орасио Феррер, человек выдающихся организаторских способностей, а главное — умеющий поддерживать связь с людьми, что идет на пользу организации. Даже некоммерческим организациям необходимы деньги для решения их основных задач. В этом смысле Хосе Габелло также знает, как руководить Academia Portena del Lunfardo и окружать себя людьми, которые могут ей помочь. Нам, танцорам, сложнее двигаться в одном направлении. Танцор — скорее индивидуалист. В наше время создавались группы для какого-нибудь спектакля или балета. Сегодня пары работают сами по себе.
M: Группа дает дисциплину и выдержку. Не смотришь на другого как на соперника, как это бывает при современных формах работы. Каждая пара хочет сама выступать и давать уроки, воспринимая другие пары как потенциальных соперников. Это создает сильную соревновательную атмосферу, о которой трудно забыть, когда приходит время объединиться, чтобы что-то организовать.
К: Другая причина — не удается создать уверенность в том, что такая ассоциация принесет всем пользу. Когда такая уверенность есть, танцор рассматривает свое сотрудничество как залог лучшего будущего. Понятно, что, чтобы дождаться результата, понадобится лет 10-15, потому что строительство чего-то вроде Каса дель Театро (La Casa del Teatro), как у актеров, требует времени.
Карлос, знаю, что ты был хореографом Национального Фольклорного Балета (BFN) с 1990 по 1996 год. Каким был этот опыт?
К: Очень приятным. Когда мы начинали работать, все они были «гаучос» — так в среде танцоров называют исполнителей фольклорных танцев, — и примерно половина не имела опыта в танго. Я предложил Норме Виоле, руководительнице балета, научить их настоящему танго. Я заставлял их ходить и делать простые вещи, чтобы они впитали самую сущность танго. Им было скучно, они возненавидели меня. Но Норма меня полностью поддерживала, и мне удалось добиться, чтобы они затанцевали танго всерьез. Обрати внимание, что в последние годы многие из тех, кто ушел из BFN, сегодня — известные танцоры танго: Хесус Веласкес, Роберто Эррера, Наташа Поберах, Сандра Бутс и Габриель Ортега, Видала Барбоза и Омар Касерес, Фабиан Перальта… Многие из моих учеников мне признались впоследствии, что то, чему я их учил, в итоге сослужило им хорошую службу.
Обычное дело: то, что хочет ученик, противоположно тому, что нужно ученику.
К: В случае с балетом меня не волновало их недовольство. Я навязывал то, что считал необходимым, невзирая на вытянувшиеся физиономии. Но с обычным учеником эта стратегия может обернуться иначе. Он, может, хочет выучить те самые шаги, которые видел в конкретном шоу, хотя он еще новичок. Как доставить ему радость, не дав ему этого? Потому что, может, у тебя есть то, что ему нужно, но, если ученик уйдет, какая от этого польза? Здесь нужно искать такую формулу, чтобы он получал то, что нужно, и в то же время уходил в хорошем настроении.
Мария, я знаю, ты сама придумываешь свои костюмы и костюмы для балетов, которые вы ставите за рубежом. Откуда у тебя этот навык?
M: Моя мама шила одежду, так что я росла среди тканей и иголок. Играла с ее швейной машинкой. Потом я немного изучала дизайн, но у меня природная способность создавать модели. Это позволяло понять, какие указания дать портнихе, сделав эскиз. С другой стороны, я знаю и секреты танцевальной одежды, которая должны быть удобной и надежной. В то же время я знаю склады Once, где можно найти идеальную ткань для любой одежды. Одну из первых важных работ я делала для тура в Японию с Мариано Моресом в 1984, когда я разработала женские костюмы для танго и фольклорных танцев для всей труппы. К тому же я несколько раз помогала при выборе мужских костюмов. Последнее, что я делала, были костюмы для финальной сцены шоу, поставленного Карлосом в ресторане El Querandi.
К концу разговора возникла тема танго в кино. Как и в начале беседы, Карлос снова удивляет, упоминая свои опыты на большом экране. Хотя он и ценит ключевые для его карьеры роли — главного героя в «Танго» (режиссер Карлос Саура, 1998) или участие с Марией в «Обнаженном танго» (Леонард Шрайдер, 1991), именно сцену из «Танго-бара» (Маркос Зуринага, 1988) он считает «лучшей когда-либо снятой». «Продюсеры хотели снять сцену 1940-х годов», — рассказывает он. — Я созвал старых милонгеро, которые возвращались на танцпол, и они станцевали Кумпарситу. У режиссера, Маркоса Зуринаги, был удивительный взгляд: до того момента, как до конца танго осталось 15 секунд, он снимал только ноги от колена и ниже. Только в конце зритель обнаруживает, что все это немолодые люди, во что было невозможно поверить, глядя на живость их ног и то, как они обыгрывают музыку».
(перевод статьи из журнала El Tangauta)
К: Нам, танцорам, трудно заниматься организаторской деятельностью. У национальной Академии Танго есть Орасио Феррер, человек выдающихся организаторских способностей, а главное — умеющий поддерживать связь с людьми, что идет на пользу организации. Даже некоммерческим организациям необходимы деньги для решения их основных задач. В этом смысле Хосе Габелло также знает, как руководить Academia Portena del Lunfardo и окружать себя людьми, которые могут ей помочь. Нам, танцорам, сложнее двигаться в одном направлении. Танцор — скорее индивидуалист. В наше время создавались группы для какого-нибудь спектакля или балета. Сегодня пары работают сами по себе.
M: Группа дает дисциплину и выдержку. Не смотришь на другого как на соперника, как это бывает при современных формах работы. Каждая пара хочет сама выступать и давать уроки, воспринимая другие пары как потенциальных соперников. Это создает сильную соревновательную атмосферу, о которой трудно забыть, когда приходит время объединиться, чтобы что-то организовать.
К: Другая причина — не удается создать уверенность в том, что такая ассоциация принесет всем пользу. Когда такая уверенность есть, танцор рассматривает свое сотрудничество как залог лучшего будущего. Понятно, что, чтобы дождаться результата, понадобится лет 10-15, потому что строительство чего-то вроде Каса дель Театро (La Casa del Teatro), как у актеров, требует времени.
Карлос, знаю, что ты был хореографом Национального Фольклорного Балета (BFN) с 1990 по 1996 год. Каким был этот опыт?
К: Очень приятным. Когда мы начинали работать, все они были «гаучос» — так в среде танцоров называют исполнителей фольклорных танцев, — и примерно половина не имела опыта в танго. Я предложил Норме Виоле, руководительнице балета, научить их настоящему танго. Я заставлял их ходить и делать простые вещи, чтобы они впитали самую сущность танго. Им было скучно, они возненавидели меня. Но Норма меня полностью поддерживала, и мне удалось добиться, чтобы они затанцевали танго всерьез. Обрати внимание, что в последние годы многие из тех, кто ушел из BFN, сегодня — известные танцоры танго: Хесус Веласкес, Роберто Эррера, Наташа Поберах, Сандра Бутс и Габриель Ортега, Видала Барбоза и Омар Касерес, Фабиан Перальта… Многие из моих учеников мне признались впоследствии, что то, чему я их учил, в итоге сослужило им хорошую службу.
Обычное дело: то, что хочет ученик, противоположно тому, что нужно ученику.
К: В случае с балетом меня не волновало их недовольство. Я навязывал то, что считал необходимым, невзирая на вытянувшиеся физиономии. Но с обычным учеником эта стратегия может обернуться иначе. Он, может, хочет выучить те самые шаги, которые видел в конкретном шоу, хотя он еще новичок. Как доставить ему радость, не дав ему этого? Потому что, может, у тебя есть то, что ему нужно, но, если ученик уйдет, какая от этого польза? Здесь нужно искать такую формулу, чтобы он получал то, что нужно, и в то же время уходил в хорошем настроении.
Мария, я знаю, ты сама придумываешь свои костюмы и костюмы для балетов, которые вы ставите за рубежом. Откуда у тебя этот навык?
M: Моя мама шила одежду, так что я росла среди тканей и иголок. Играла с ее швейной машинкой. Потом я немного изучала дизайн, но у меня природная способность создавать модели. Это позволяло понять, какие указания дать портнихе, сделав эскиз. С другой стороны, я знаю и секреты танцевальной одежды, которая должны быть удобной и надежной. В то же время я знаю склады Once, где можно найти идеальную ткань для любой одежды. Одну из первых важных работ я делала для тура в Японию с Мариано Моресом в 1984, когда я разработала женские костюмы для танго и фольклорных танцев для всей труппы. К тому же я несколько раз помогала при выборе мужских костюмов. Последнее, что я делала, были костюмы для финальной сцены шоу, поставленного Карлосом в ресторане El Querandi.
К концу разговора возникла тема танго в кино. Как и в начале беседы, Карлос снова удивляет, упоминая свои опыты на большом экране. Хотя он и ценит ключевые для его карьеры роли — главного героя в «Танго» (режиссер Карлос Саура, 1998) или участие с Марией в «Обнаженном танго» (Леонард Шрайдер, 1991), именно сцену из «Танго-бара» (Маркос Зуринага, 1988) он считает «лучшей когда-либо снятой». «Продюсеры хотели снять сцену 1940-х годов», — рассказывает он. — Я созвал старых милонгеро, которые возвращались на танцпол, и они станцевали Кумпарситу. У режиссера, Маркоса Зуринаги, был удивительный взгляд: до того момента, как до конца танго осталось 15 секунд, он снимал только ноги от колена и ниже. Только в конце зритель обнаруживает, что все это немолодые люди, во что было невозможно поверить, глядя на живость их ног и то, как они обыгрывают музыку».
(перевод статьи из журнала El Tangauta)
2006 - 2023 © caminito.ru
Студия аргентинского танго в Санкт-Петербурге
Студия аргентинского танго в Санкт-Петербурге
